Абхазские пещеры
Пять часов утра. Остановка города Сочи. Папа смотрит куда-то вдаль, покачиваясь из стороны в сторону, наверняка, думая о том, что теплая кровать явно лучше не жаркой в это время года Абхазии. Мама, крепко двумя руками обхватившись за стакан с кофе, пытается не поддаваться на сонные провокации. Сестра спит. Вдали виднеется большой «межстранный» автобус.
Время восемь. Абхазский гид кричит: «Паспортный контроль». Мы на границе с Абхазией. На таможне лицо с отпечатком вечной усталости спрашивает меня, тыкая пальцем на маму: «Кто эта женщина для тебя?». Я растерянно выдаю: «Мама». «Сколько ей лет?». А я не помню. Странно, самый родной человек, а возраст запомнить никак не могу. За мою неловкость меня чуть не оставили в России – благо мама нашла свидетельство о рождении.
Десять часов. Вялые и сонные тела ленно отрываются от кресел. Половина мужчин достают сигареты, синхронно затягиваются и хором выдыхают. Воздух содрогнулся – это орава детишек бросилась к чему-то небольшому, темному и неуклюжему. Маленький медвежонок. Чуть дальше – львенок. В глазах детей смешался легкий страх, капля недоумения и огромная поварешка любопытства. Пушистые комки лежат с людьми, которые берут деньги за фотографии, но эти по виду слишком добрые и дают детям гладить их просто так.
11. Гонимые толпой туристов поднимаемся в здание, находящееся в горе. Старый мраморный пол, как в поликлинике, резко стыкуется с горной породой. Приходим к месту по виду напоминающее мини-метро: мини-вагоны, мини-тоннели, мини-рельсы. Мы выбрали самый красивый с деревянными сидениями, красно-желтой облупившейся краской и со скрипом и мужской силой закрывающимися дверьми. Тронулись. Слышно крики маленьких детей и впечатлительных мамочек. Все вагончики сильно трясутся, создавая шум и гам. Освещение часто моргает и потухает совсем. Окон в вагоне нет, и вместе с ветром от хоть и малой скорости передается запах сырости. Спешим вглубь горы, прорезая ее светом фонарей от вагона.
Спустя минут пять, ощущающимися как все двадцать, мы прибываем к станции. Совдеп налицо. Идем по узкому тоннелю, открываем тяжелую железную дверь. Тихие и робкие «вау» – перед нами необъятный первый зал пещеры, в нос ударяет концентрированный запах сырости, ощущение повышенной влажности приятно обволакивает лицо. В зале проигрывается
аудиозапись о правилах поведения. Услышав возможные последствия громких разговоров и тяжелого топота, очевидно, у всех появилось ощущение скованности, но в то же время сплоченности. Первая часть пещеры в высоту как девятиэтажный дом. Внизу, не шевелясь, стоит зеленое озеро с коричневыми подтеками. Проходим в самый большой зал, напоминающий собой поверхность Марса – как же таинственно, неизведанно. Боязно даже вздохнуть лишний раз, чтобы не разрушить эту красоту. Сталактиты, как соленые твердые пики пронзают пространство, иногда дотрагиваясь голов посетителей. Прекрасно осознавать то, насколько красива Земля даже внутри, сколько всего она в себе таит.
Последний зал – самый темный, загадочный и, как оказалось, с наиболее широким и объемным звуком. Играет «Токката и фуга ре минор» Баха. Звук органа протекает в сознание даже самых маленьких и трогает струнки их юной души. Кудрявая девочка раскрыла глаза и рот от восхищения. Рукой дергает маму за конец желтой ветровки и показывает на огромное бесконечное пространство в глубине зала. «Здесь можно и нужно петь» – четко сказал голос из колонки. Мама моя начала первая, растопив в людях стеснительность. Другая женщина начала чуть ли не баритоном петь, но вкупе с множественными голосами, исполняющими одну известную песню из «Бременских музыкантов», все гармонично сочеталось.
Все те же старые вагончики и странное сочетание плитки с горной породой. Крик Абхазского гида: «Все в автобус».
